ПОЭЗИЯ

ПРОЗА

Недавно я вернулся с третьей и четвёртой смены детского оздоровительного лагеря «Изумруд» и готов рассказать о своём впечатлении о нём, о разных историях оттуда и сравнить его с другими двумя лагерями, в которых мне ранее довелось побывать. Это же так интересно!

Во-первых. Лагерь мне понравился, но не особо. Везде чувствовалось, что ему не хватает бюджета. Например, у корпуса первого отряда были перила в виде «Волны», у нас в корпусе во время сон-часа на одного мальчика с потолка упала штукатурка, а мыть руки перед едой нам приходилось одним-единственным куском хозяйственного мыла.

Но это особенно не портило впечатления от лагеря, а только приносило некоторые неудобства.

Мне всё там не нравилось. Все дети были какими-то неприятными, и человека, с которым мне было бы интересно общаться, я у себя в отряде, увы, не нашёл.

Но мне всегда не особо нравятся дети. Мне нравятся воспитатели.

И там они были прекрасными! Кстати, в 2017 году на 4 смене я был в лагере под названием «Спутник». И всех моих вожатых, и воспитателей оттуда я встретил здесь на третьей смене!

Одна была у первого отряда (самое лучшее решение, по моему мнению). Её звали Анастасия. Вторая стала воспитателем (раньше она была вожатой) у моего отряда. Её звали Таисья. А третья стала старшим воспитателем! Её звали Виктория.

Но была ещё один воспитатель, которую, я до этого не знал, но она оказалась очень хорошим, ставшим дорогим для меня человеком. Дарья. Она была воспитателем у нашего третьего отряда. Дарья вела мой любимый кружок журналистики и на линейке закрытия вручила мне грамоту в номинации «Капитан интроверт»!

И вот настал день прощания. Весь мой отряд вместе с вожатыми и воспитателями уезжали домой, а я оставался на следующую четвёртую смену.

Я представлял себе, что это будет очень пасмурный день, но, когда автобусы с детьми уедут, тучи моментально рассеются, и я буду радоваться, и наслаждаться новой сменой.

Но всё произошло в точности наоборот. Когда все уезжали, я очень сильно грустил. И, как назло, утро было солнечное. Но, когда все уехали, начался дождь. Это была очень пасмурная и холодная смена.

Я скучал не по погоде и, уж тем более, не по своему бывшему отряду. Я скучал по воспитательнице. Я упорно не желал идти к своему новому отряду. Он по какой-то причине казался мне очень плохим (хоть я даже его не видел).

Но на четвёртой смене были хорошие люди. Например, библиотекарь Данил, с которым я часто разговаривал и играл в шашки. А также старший воспитатель Виктория, - она тоже осталась, и мы с ней много говорили.

Мой новый отряд оказался терпимым, но не более того. Все были какие-то одинаковые, отчего я выучил катастрофически мало имён. Вожатые и воспитатели оказались приятными людьми, с которыми я тоже иногда интересно беседовал. Но, всё-таки, старые были намного лучше.

А теперь пришло время поговорить о самом лагере. Например, о столовой. По какой-то причине нигде не было вилок (или же нам просто не выдавали их), так что даже котлеты и сосиски нам приходилось есть ложками, что было не очень удобно.

Также, раньше я был в лагерях «Спутник» и «Волна», и мне кажется, что лучший из них всё-таки «Спутник». Но с технической стороны, первенство явно за «Волной». Так как там более современные корпуса, да и сам лагерь в разы больше, отчего проблем с деньгами у них, видимо, не возникает.

Так какой же лагерь я посоветую? С прекрасными воспитателями или же с крутыми корпусами? Тут решать только вам, и никому больше. Я свой выбор сделал, и никто не способен меня в этом разубедить. Лучший лагерь тот, в котором лучшие взрослые.

Кстати, историй с двух смен у меня накопилось настолько много, что я открываю маленький цикл рассказов «Из Лагеря»:

Нередко, долго находясь в коллективе детей можно заметить личностей, которые ведут себя немного странно из-за каких-либо задержек в развитии. И именно о них я сегодня и хочу поговорить.

Когда я был на третьей смене в лагере «Изумруд», у нас в отряде был мальчик Никита. Когда я только первый раз увидел его, по внешности я предположил, что он будет очень шумным, вечно голодным соседом, который будет глуп, но адекватен. Но я даже не мог представить себе, кем он окажется.

В самые первые дни я заметил, что он постоянно хочет встать со мной в пару, чем немного напрягал, после чего стал всюду преследовать меня, задавая глупые вопросы: «А почему ты такой тихий? Все ведь нормальные, а ты тихий. В лагерь ведь все едут чтобы дружить, а ты ни с кем не дружишь».

И он попытался сам со мной подружиться, после чего сразу понял, что это провальная затея. Тогда он поутих, и я думал, что больше о нём ничего не будет слышно. Как вдруг…

Одним утром я проснулся, и мне сразу же сказали, что Никита этой ночью сходил в туалет по большому в кровать. От их комнаты невероятно сильно пахло, и после вожатым пришлось самим всё это убирать.

Тогда Никита начал снова ко мне приставать, но уже с кулаками. И я спросил у вожатой: «Почему он вечно ведёт себя как пьяный?» на что получил ответ: «Ты не видишь, что у Никиты проблемы?»

И тут всё стало на свои места. Раньше я считал, что он просто очень глупый и избалованный, и тут оказалось, что у него есть проблемы в развитии.

Но был у нас в отряде ещё человек, ходивший в туалет в кровать. Её звали Сабрина. Тогда я ненароком начал обращать на неё внимание, и понял, что это очень интересный кадр. Вся загвоздка была в том, что она верила в магию!

Она постоянно пыталась что-то колдовать, без конца рисовала маски Леди-Баг и была очень странной. Один мальчик рассказывал, что можно было прикинуться, что ты зомби, и Сабрина поверит и начнёт кричать от страха.

Но была у Сабрины ещё одна «фишка». Она вечно в кого-то влюблялась! Сначала она призналась, что любит одного мальчика (безответно, конечно). Но после она заявила, что любит Никиту и МЕНЯ!

Это был просто смертный приговор. И девочки, любившие над кем-либо поиздеваться, говорили, что у нас будет свадьба в королевскую ночь! Тогда я всеми силами старался свести Никиту и Сабрину вместе, чтобы избежать этого.

И у меня даже получилось! Просто на ярмарке у четвёртого отряда можно было зарегистрировать «Брак дружбы» и, конечно же, девочки этим воспользовались и поженили Никиту и Сабрину. Счастье молодоженам!

Но счастье продлилось недолго, и уже на следующее утро Никита заявил, что бросил Сабрину из-за того, что у него уже есть жена по имени Маша. Видимо она такая-же умная, как и он, чтобы полюбить такого «Шрэка».

Видимо, у Сабрины было тоже что-то не так с головой. Но знаете, был у нас в лагере ещё один интересный ребёнок:

Ещё там был один пухленький мальчик по имени Дима из самого младшего, пятого отряда. Хотя нет. Он был даже не «пухленький». В свои семь лет Дима весил 70 килограмм! Это же в полтора раза больше, чем я!

Он жаловался на то, что его рвёт, из-за того, что он в автобусе СГРЫЗ ДВЕ ПАЧКИ СОСАТЕЛЬНЫХ КОНФЕТ! Немудрено, что после такого рвать будет!

Обычно такие люди не доживают до молодости из-за сахарного диабета.
Однажды во время сон-часа Дима как-то непонятно дёргался, от чего я подумал, что у него случилась эпилепсия. Но воспитатель сказал, что Дима взбесился.

И правда. Он был как дикий. Рычал, дёргался и не желал с нами разговаривать. Тогда кто-то предложил ему вызвать скорую помощь, на что я возразил: «Лучше ветеринаров».

После, Дима ещё неоднократно приходил в такое состояние. И однажды (это было рядом с дискотекой) библиотекарь взял его за руки и начал танцевать с ним под медляк Басты.

А вскоре Дима и вовсе распоясался, потому что стал кидать камнями в директора, после чего тот самолично взял его за ухо и повёл в администрацию.

Через несколько дней Диму забрали из лагеря.

От него остались лишь воспоминания и видео с телефона, где он под рэп показывает в камеру средний палец.

Вообще, мне не понятно, зачем таких детей отправляют в лагеря. Ладно ещё Никита и Сабрина. Они ещё не могли сильно навредить. Но Дима – это же настоящая угроза обществу.

Представьте, сидите вы, например в метро, никого не трогаете, как вдруг, какой-то мальчик в припадке бешенства начинает всё крушить! Слава богу, что таких людей пока мало. Но с каждым днём их становится всё больше и больше.

Но, зачастую, такие «дети с проблемами» не встречаются нам в молодости. Вот скажите мне, вы видели хоть одну взрослую женщину, которая верит в магию? Или подростка, который ходит в туалет в кровать? Такие люди обычно работают на каких-то низкооплачиваемых работах, ведь сейчас им нет места среди нормальных людей.

Так уж случилось, что во время моего нахождения в загородном лагере, от скуки я много читал и рисовал. Сегодня я решил поговорить о втором, а именно о том, с какими проблемами я сталкивался, рисуя фломастерами, карандашами и мелками.

Фломастеры. Ими мне пришлось рисовать больше всех. И знаете, такое чувство, когда ты нарисовал очень красивый рисунок (по своему мнению, конечно), уже начинаешь его раскрашивать, как вдруг, видишь, что твой фломастер нормально прорисовал от силы сантиметра два, а дальше начал просто тереться о бумагу.

У меня такие случаи бывали неоднократно, и каждый раз мне хотелось накричать на бракодела. И вот в этом – самая главная проблема лично для меня. Все фломастеры по виду одинаковые, и начиная рисовать ими, ты, можно сказать, играешь в рулетку.

И ведь не угадаешь с ними! Одни пишут слишком тёмными цветами (я даже пытался воспользоваться этим, но вскоре очень сильно пожалел), а некоторые пишут, отлично, находясь даже без колпачка. У меня всегда недоверие к таким фломастерам, отчего я предпочитаю использовать не общие, а свои личные.

Карандаши. У них тоже есть одна проблема. В общественных местах почти все из них сломаны какими-то бешеными детьми, из-за чего всегда приходится бегать по кабинету и искать точилку. А также, карандаши оставляют белые просветы на закрашенной области, если ты пишешь на деревянном столе, что всегда бросается в глаза.

Мелки. Ими мне приходилось писать меньше всего. Они довольно толстые, из-за чего узоры ими делать практически невозможно. А также, они, как и карандаши, оставляют просветы.

Так чем же мне писать? Какой идеальный предмет для рисования? Какие-то супер профессиональные фломастеры? Нет. Они слишком дорого стоят, да и подбирать их нужно со знанием дела. Графический планшет? Нет. Он тоже не дешёвый, и к нему нужен компьютер, которого может не оказаться под рукой.

Но увы, людям, которым просто хочется порисовать для удовольствия, на сегодняшний момент приходится пользоваться общественными сломанными карандашами, толстыми мелками и вечно играть в рулетку с фломастерами, каждый раз надеясь на чудо…

Когда я был в лагере «Измруд» некоторые дети недолюбливали меня из-за того, что я не делюсь ни с кем конфетами. И, чтобы вы понимали, я это делаю не из-за жадности, а просто из-за того, что у меня их нет. Всё же, иногда у меня было несколько конфет, которые мне кто-то давал, но в основном, я их либо сам съедал, либо дарил воспитателям (больше всего). Стану я ещё свои «честно заработанные» конфеты отдавать каким-то детям!

Как вдруг, один мальчик (меня он очень бесил) придумал гениальную идею. Он сказал:

- Эй, ребята, а давайте, сделаем валюту-фантики! Например, за три фантика можно купить целую конфету!

Это был просто конец света. Если фантики станут полноценной валютой, тогда мои шансы бесплатно добыть хоть одну конфету катятся ко дну! Всем попросту будет невыгодно дарить мне - человеку, который ни с кем не делится, потенциальный источник дохода.

Потом этот мальчик ещё и предложил, что надо будет покупать «визу» в другую комнату за фантик, что ещё сильнее уменьшало мои шансы. Дошло до того, что они назначили этого мальчика казначеем, – так один хитрый ребёнок, который сразу-же во всём разобрался поставил вокруг себя всю экономику, так как у него было максимальное количество фантиков!

Я обратился к нему с просьбой о помощи, на что он с совершенно спокойным видом неожиданно достал из кармана большой фантик, равняющийся 10 обыкновенным и сказал:

- На, купи себе печенье.

Тогда я начал ходить по улице и собирать на дороге фантики, и результат меня более чем устроил. Через пять минут поисков у меня оказалось около 40 фантиков, и я стал местным Скруджем Макдаком!

Тогда этот хитрый мальчик стал что-то говорить про счёт в банке, после чего забрал мои фантики и унёс к себе. Меня обманули! Но, слава богу, фантики продержались недолго, и уже через пару дней о них все забыли, как и я забыл о своём капитале.

Однажды летом мои родители уехали на два дня по работе и захватили с собой младшую сестру, чтоб мне с ней не было хлопот.

В шесть часов утра я проснулась и решила, что устрою себе интересный день. Зачем спать и пропускать всё? Я умылась, надела тоненькое платье и пошла. С собой взяла маленький рюкзак с телефоном, ключом и небольшим количеством денег. Я решила, что изучу весь город. Но если я отойду от дома и буду куда-то идти, то так я никуда не дойду. Тогда я села на автобус. Через сорок минут я уже проезжала мимо тех мест, которые не знала и не видела. «Выйду сейчас», - подумала я. Я облазала буквально каждый двор, закоулочек, считала собак, попадающихся по дороге. Но самое главное, что я никуда не шла. Я просто шла. Здорово, ведь все куда-то спешат, а я просто иду! Причём по тем улицам, названия которых я раньше даже не слышала. Тем не менее, мне нравился этот район. Деревья, кусты, детские площадки. Людей не много. Так я ходила часа два. Конечно, вопрос мой состоял вот в чём – сколько времени? Я не знаю, который час. И ничего не даёт, что я вышла в половине седьмого. Беру телефон… Да уж, очень мило, он разрядился. Но в чём проблема? Могу у кого-нибудь спросить.

…Мимо меня проходили какие-то тёмные личности. И, по-моему, они могли бы счесть вопрос «который час?» очень тупым.

Но ничего. Зачем знать время прямо сейчас? Потом зайду в магазин и посмотрю время.

Да, магазин был бы очень кстати. Я хотела есть. Чтобы не раскошеливаться, я купила булку. И всё.

Времени с тех пор, как я покинула дом, прошло очень много. И передо мной опять встал вопрос времени. Забыв об участи моего телефона, я снова достала его. Он был разряжен. Я включила всё-таки, время успела посмотреть, и он выключился. Ужас, было почти двенадцать часов!

И тут меня посетила мысль – я примерно понимаю, где я! Я это узнала по одной высотке. Где-то рядом живёт Саша, моя подруга. Идея – забегу к ней. Я прошла около сотни метров. Но я не понимаю, где её дом. Начала искать. Я обошла десятки дворов. Но теперь из моей памяти стёрлось, как выглядит этот дом. Вроде, пять этажей. А может, десять.

Я набрела на кривую берёзу и взобралась на неё по выступам. Смотреть вниз – явно не для слабонервных. Я была почти на верхушке. Осмотрелась вокруг – я узнала крышу дома подруги! Ещё давно, когда я была у неё в гостях, мы гуляли, и эта крыша очень выделялась. Она была красная и покатая.

Ещё немного, и мы встретимся. Но как слезать? Я начала непонятно как слезать. Но на последнем выступе берёзы я споткнулась и сорвалась вниз. Что и говорить – разбитые колени и порванное платье. Но к подруге охота.

Вот её дом. Я позвонила, но выяснилось – Саши дома нет. И будет она только вечером. Что ж, не дождусь…

Вдруг по небу побежали облака, огромная туча висела над головой. Молния. Гром. И начался ливень. Я села на крыльцо и думала, пережду. Через несколько минут прояснилось. Я пыталась выбраться из этого лабиринта. Первый раз за жизнь я по-настоящему захотела домой.

Теперь я уже совершенно не знала, где я. Я не знаю дорогу до дома. Дома никого. Телефон выключен. Почти нет денег. Я просто напросто заблудилась. Уже темнеет.

Я бегала просто так, лишь бы хоть куда-нибудь попасть. Я вышла к узенькой улочке, понеслась по ней, постоянно заворачивая куда-то. И тут я прибежала к этому же месту… Что делать… Уже стемнело окончательно.

Я повернула в другую сторону, перебежала дорогу, перелетела через забор, врезалась в столб и оказалась на пустыре. Он огромный; кругом сгнившие доски, булыжники, пожухшая трава. Видимо, я ещё дальше ушла от дома. Тьма кромешная, фонари тусклые.

Я вначале искала остановку. Но это закончилось подвёрнутой ногой. Я просто не видела дорогу…

Вообще не зная города, куда-то пошла… Как отсюда выбраться?..

Конец августа, темнеет быстро. Надо скорее что-то придумать. Похоже, я забрела в пригород.

Я сломя голову побежала мимо какого-то дома. И вдруг я услышала встречный бег, дальше столкнулась лоб об лоб с кем-то, от этого перед глазами забегали синие точки, но выйти из этого состояния мне помог знакомый голос. Это же Саша!

- Ау-у-у! – заныли мы.

Я ей вкратце рассказала о своём приключении. А Саша тоже гуляла и где-то задержалась. Я вечером очень чувствую время. И явно набежало более девяти часов.

- Пора бы выбираться отсюда…

Действительно, уже минут двадцать, как начался комендантский час, а мы ещё никуда не пришли.

- Остановка! – завопила Саша. – И автобус. Садись! Я пошла – у меня дом рядом. Удачи!

- Пока, Саша! – сказала я.

Я залетела в автобус и вывихнула ногу. От боли звенело в ушах, но уже не важно. Я оплатила проезд.

Наконец, через полчаса, я вышла на знакомой остановке… Какое счастье я обрела!!! Я дома!

Сегодня был последний день учебного года, и я начинаю вести свой летний дневник. Вчера мы с подружкой уговорили родителей отпустить нас в лагерь на одну из экзопланет. Другие родители отпустили бы не раздумывая – ну что может случиться с ребёнком в космическом лагере? Но наши мамы недавно путешествовали на машине времени в далёкий 2000 год и нахватались у древних родителей постоянного страха за детей. Как бы то ни было, нам удалось убедить их, что СВИВы (сверхвнимательные искусственные воспитатели), работающие в лагере следят за детьми гораздо лучше, чем обычные устаревшие роботы-надзиратели, которые есть у каждого дома. Было и ещё одно неудобство – детей до лагеря не довозили и надо было добираться самим. Но с этим было проще – лизины родители запрограммировали маленькую двухместную ракету так, чтобы она добралась до лагеря самым коротким путём. На этом приготовления закончились.

Я сегодня спала необыкновенно чутко – не каждый день уезжаешь на целое лето. Я даже проснулась сразу, как только браслет-будильник в первый раз сжался на моей руке и соскочила с летающей кровати. Это, конечно, ни к чему не привело. Моя кровать была уже настолько устаревшей модели, что от резкого перепада веса могла упасть вниз или взлететь под потолок, откуда её очень сложно снимать. Но об этом я вспомнила уже в ванной, когда из моей комнаты раздался треск. Я перепугалась – такой звук бывает только тогда, когда что-то большое разлетается в щепки. Я, не вынимая робота зубочиста изо рта, бросилась в свою комнату. Пока я бежала, я успела придумать тысячу вариантов того, что я могу увидеть. Может взбешённые родители сейчас стоят у груды щепок и запретят мне поехать в лагерь? А без меня и Лиза не поедет… А может, робот надзиратель сейчас будет ворчать, а потом расскажет родителям, да ещё и приврёт, будто я специально сломала кровать. Он же такой вредина… Но ничего страшного не случилось – кровать лежала на полу целая и невредимая. Нет, спинка, конечно, переломилась, но это был пустяк, это могу починить даже я. В общем, всё прошло гладко, родители даже не заметили, что кровать падала, хотя нет, наверное, заметили, но не захотели портить мне первый день каникул, к тому же я успела починить кровать.

Утро прошло совершенно обычно, разве что родители иногда вскакивали, куда-то бежали и пытались что-то доложить в мой, итак уже полный, рюкзак. Как ни странно, у них это получалось. В полдень Лиза с родителями пришли к нам, и мы пошли на мини-космодром, расположенный в соседнем квартале. Можно было, конечно телепортнуться, но хотелось прогуляться по городу, перед тем, как улетать на всё лето.

Родители, конечно, провожали нас с «охами» и «ахами», перебивая друг друга, говорили, что нам можно делать, а чего нельзя. Мне, как обычно, очень понравился взлёт – замечательное чувство, я жду его каждую четверть, так как каждые каникулы мы летали к бабушке на марс.

Летели мы совершенно обычно – знакомые звёзды и планеты. Мы знаем их так же хорошо, как дети 2000 знали свой город.

Вчера тоже был самый обычный день, только робот надзиратель, которого мама заставила взять с собой, постоянно ворчал, что мы не делаем ничего серьёзного. Но как бы он ни ругался, он был добрым и иногда даже играл с нами.

Сегодня я проснулась от хриплого шёпота Лизы: «Маша, что это?» Я сразу поняла, что что-то случилось. Первое, что я увидела, было ещё немного сонное, обрамлённое спутанными волосами Лизино лицо. На нём читался не просто страх, а ужас. На мониторе за её спиной было нечто ужасное – прямо на нас неслась огромная ракета, явно неземной конструкции. Ещё несколько мучительных секунд, и нас разнесёт на молекулы, а большая ракета даже не пошатнётся. За долю секунды я вспомнила всех друзей, родителей и даже просто знакомых, с которыми даже почти не общалась… До тошноты спокойный голос бортового компьютера сказал: «Внимание! Прямо по курсу неопознанный объект, не указанный в плане пути. Скорректируйте план или перейдите на ручное управление». Времени что-то обсуждать не было. «Перейти на ручное управление!» Крикнула я, подлетая к панели управления. Мои руки заметались по клавишам, мне было наплевать, что я случайно перевернула ракету вверх ногами, и что всё, что мы с Лизой и роботом вчера прибирали, разлетелось по всему кораблю – не время было беспокоиться об удобстве и порядке, надо было спасать жизнь. Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем большая ракета оказалась далеко позади. Логика подсказывала, что всего несколько секунд, но это казалось невероятным – я успела пережить столько эмоций! Сначала ленивое недоумение – зачем Лиза меня будит, договорились же, что встаём, когда захотим, потом ужас, потом этот ужас заглушило сознание того, что надо действовать, а сейчас – усталость, смешанная с восторгом – я смогла увернуться от смерти и спасти свою лучшую подругу. Я обернулась и… Лизы не было… На меня навалился тяжёлый, гнетущий страх, руки и ноги отяжелели, я не могла даже не могла крикнуть и позвать её или робота. Вдруг я услышала то, от чего страх, как рукой сняло – Лиза где-то вне моего поля зрения в отчаянии кричала: «Права была Маша, когда говорила своей маме, что роботы надзиратели – устаревшая модель! Мы тут чуть не погибли, а он преспокойно дрыхнет!!!». Потом Лиза и робот вышли из соседнего отсека. Вид у робота был очень виноватый, но потом он стал ещё виноватее, когда выяснилось, что навигатор, встроенный в него сломался. Теперь никто из нас даже понятия не имел, в какой части космоса мы находимся и весь оставшийся день бесцельно скитались по космосу.

Эти 5 дней были для нас просто мученьем. Мы пытались найти дорогу домой, но так и не встретили ни одной знакомой звёздочки. Мы не знали, сколько придётся блуждать по космосу и боялись тратить еду. До лагеря мы добрались бы за несколько дней, и еды у нас было ровно на этот срок, а что было делать потом? Умирать с голоду? Сначала мы пытались не плакать, но от этого становились раздражительными и кричали друг на друга. Вскоре мы поняли, что лучше всё-таки плакать.

Управляли ракетой мы по очереди – я, Лиза, робот. И вот, когда была лизина очередь управлять ракетой, а мы с роботом играли в слова, Лиза вдруг воскликнула: «Смотрите сюда! Скорее!» На одном из мониторов была видна планета. Она была подёрнута дымкой, очень похожие на земные облака и имела жёлто-зелёный цвет. На вид она была похожа на обитаемую планету. Она выглядела очень приветливо и словно манила к себе. Мы довольно быстро приняли решение, что судьба нас не очень балует вариантами, и мы должны брать то, что есть. Я сказала бортовому компьютеру, что надо попробовать сесть на эту планету, ведь она выглядит вполне обитаемо, гораздо более гостеприимно, чем то, что мы видели раньше. Он, вопреки своему обыкновению не стал спорить и говорить, что управлять кораблём – это его дело, а не моё, видимо он тоже был в отчаянии. Он отправил на планету несколько зондов и сказал, что у Лизы хорошее чутьё на обитаемые планеты (вот тут я действительно испугалась за его душевное спокойствие), сделал необходимые расчёты и сказал, что готов к посадке.

Выбранный компьютером план оказался далёк от идеального – именно в это время и в этом месте разразилась буря. Видимость была абсолютно нулевая, мы двигались только благодаря заранее составленному плану компьютера. Всё бы ничего, сели… Нет, я даже не буду рассказывать – вы всё равно не поверите, хотя, впрочем, всё равно. Как только ракета коснулась твёрдой почвы, она закрутилась вокруг себя и не издав ни звука развалилась на куски. Буря к тому времени прекратилась.

Со стороны мы, наверное, выглядели смешно – две девочки и робот стоят посреди кучи металлических обломков и с глупым видом оглядывались вокруг. Нам, однако, было не до смеха – где мы, как нам отсюда выбраться, как нам здесь выжить?

Первым очнулся робот. Нет, он не сказал фразу, вроде «Ну и что дальше?», он воскликнул: «У меня навигатор заработал!» Наши человеческие нервы не выдержали ещё одного потрясения, и мы закричали на робота. Мы кричали, что нам от его навигатора сейчас нет никакого толка, потому что если он не заметил, ракета развалилась на куски, кричали, что он сделан из металлолома (это действительно было так) … Вдруг я почувствовала, как что-то скользкое опутывает меня. Боковым зрением я видела, что с Лизой происходи то же самое, а робот цел и невредим. Где-то на уровне подсознания, я понимала, что это планета не хочет, чтобы мы ругались, показывает нам, что здесь надо быть добрым и честным, но большая часть мозга приказывала быть гордой и не признавать, что я сама виновата.

Робот оказался гораздо умнее и лучше, чем я, да и Лиза, наверное, тоже. Он одной своей фразой спас нас от неминуемой гибели. Он сказал: «Да ладно, ничего страшного, у каждого могут нервы не выдержать!» Слизь, будто испарилась, а вместе с ней исчезли усталость и раздражительность, накопившиеся за время путешествия. Мы подбежали к роботу и стали извиняться.

Поговорив, мы решили, что, раз у робота починился навигатор, а ракеты больше нет, то робот, которому воздух не нужен, полетит домой один и там сообщит, где мы и что с нами, а мы в это время постараемся здесь выжить. Расставаться было тяжело, но робот мудро сказал, что, чем быстрее он улетит, тем меньше мы будем плакать.

Когда робот улетел, мы увидели, что солнце (я буду называть местную звезду так, потому что не знаю настоящего названия, если оно и есть) уже садится и стали озираться вокруг – надо было найти место для ночлега. Вокруг был мягкий сыпучий песок тёмно-жёлтого цвета. Он то и дело пересекался странными реками. Они постоянно меняли своё русло.

Вдруг я подумала: «Кто ты?» Нет, это не я подумала, оно как-то само подумалось… Я, наверное, схожу с ума… Мне снова пришла мысль: «Нет, ты не сходишь с ума, ты просто разговариваешь со мной. Я похожа на реку с твоей планеты.» Утешение слабенькое – я не схожу с ума, а просто разговариваю с рекой. А потом у меня возникло много вопросов, но мне лишь пришла мысль: «Извини, я не могу тебе много рассказывать о нашей планете, пока ты непроверенная» Через несколько секунд Лиза сказала: «Что это было?» «Не знаю, но видимо нам придётся разбираться самим, но сейчас давай спать».

Я проснулась первая. Я лежала на тёплом песке, Лиза спала рядом. Я вдруг поняла, что ничего не ела со вчерашнего обеда. Я хотела спросить про еду у реки, но её рядом не оказалось. Я огляделась. Вокруг был только песок, из которого местами что-то торчало, а больше ничего. Стоп, а что это торчит? Я осторожно дёрнула за бело-коричневый хвостик, и из песка легко выдернулась… Обыкновенная земная морковь, только не оранжевая, а прозрачно-бирюзовая. Я стряхнула с неё песчинки и поднесла ко рту, но подумала, что делать такое открытие без Лизы не хорошо. Я воткнула её в песок, но она резко выпрыгнула и больно ударила меня в лоб. Что это такое? Она что, живая? Аааа…, Наверное, планета не хочет, чтобы я обманывала подругу! Как же к этому сложно привыкнуть! Я взяла морковку и пошла будить Лизу.

Лиза очень обрадовалась моему открытию – она тоже хотела есть и пить, а в «морковке» было много сока, и вкус у неё был приятный, хоть и ни на что не похожий. Позавтракав таким образом, мы решили погулять. Мы шли, наверное, больше часа, но пейзаж совсем не менялся – такой же песок, такие же морковки, такое же спокойное, доброе солнце. Иногда вокруг раздавалось тихое жужжание – это мимо пролетали тонкие полупрозрачные диски. Они были совершенно разного цвета, а некоторые даже с узорами. Мы стали называть их бабочками. Мы обе хотели встретить реку, но не говорили об этом.

P.S. «Морковь» оказалась очень сытной едой – за весь день мы больше ничего не съели, но так и не проголодались.

Сегодня мы решили построить замок из песка. Несмотря на то, что песок был совершенно сухой, лепить из него было даже легче, чем из мокрого земного песка. К вечеру у нас получился замечательный замок с многочисленными башенками, колоннами и балкончиками. Вокруг мы слепили сад. Деревья были почти как настоящие, а по дорожкам прогуливались песочные человечки. На земле у нас бы не получился такой замок.

Когда мы проснулись, мы подумали, что мы попали в Древнюю Россию – рядом с нами возвышался замок, вокруг шелестели, а по дорожкам чинно прогуливались дворяне. Эта картинка напоминала нам иллюстрацию с исторического сайта. После того, как первый шок прошёл, Лиза предположила, что это ожил наш вчерашний замок. И действительно – те же башни, балкончики и колонны и даже те же люди. Выходит, здесь оживает всё, что слепишь из песка. Замечательно! Мы стали придумывать, что нам может здесь понадобиться, но, как это обычно бывает, ничего хорошего в голову не приходило. Мы делали разные не очень нужные вещи – кукол, расчёски, палатку… На кукол не оставалось времени, да и желания, расчёски были не нужны – волосы не путались даже ночью, а палатка была вообще непонятно зачем. Весь день мы занимались тем, что придумывали и лепили, обсуждали, что увидим завтра и не сомневались, что всё будет, как настоящее.

Вчера мы очень хотели поскорее уснуть, именно поэтому долго лежали без сна. Проснулись мы сегодня очень странно – от мысли. Я вдруг подумала: «Ну, хватит спать, вставайте, я же знаю, что у вас много вопросов!» Я проснулась, как от будильника и увидела, что Лиза лежит на песке рядом, она явно только что проснулась. Я огляделась по сторонам и увидела нашу старую знакомую «реку». Мы просто засыпали её мысленными вопросами об этой планете, а ещё она нам многое рассказала просто так. Например, что навигатор у нас сломался потому, что вокруг планеты есть защитное поле. Которое никого к ней не подпускает, а нас планета пустила потому, что мы дети и нам можно доверять секреты, а существование такой нетронутой, доброй планеты – это настоящий секрет.

Вдруг я заметила, что замок, который мы построили, превратился в полуразрушенную кучу песка, а то, что мы лепили вчера так и осталось песком. На глаза навернулись слёзы – наверное, это «река» специально так сделала. Песок, лежащий вокруг, взметнулся и стал залеплять глаза. Я услышала мысль: «Да ладно, не надо!» Песок лёг на место, а река объяснила нам, что замок стал настоящим только для того, чтобы нас позабавить, так бывает далеко не всегда, а сегодня он исчез, ведь это всего лишь игра, фантазия.

Поговорив обо всём, о чём только можно говорить с рекой, мы спросили, как нам вернуться домой, ведь взрослых планета не пустит. Тогда она сказала нам:

– Я могу вас телепортнуть и вы окажетесь дома одновременно с роботом, только пожалуйста, никому не рассказывайте о нашей планете!
– Хорошо, а можно мы возьмём что-нибудь с собой, ну, например, горсть песка? У нас он не такой…
– Совершенно обычный песок, просто закалённый добротой и дружбой.

Никто не дарит цветы на первом свидании, нет, серьезно.

Дарить цветы — либо издевательство, либо последний шаг. В первом случае букеты преувеличенно пафосные и здоровые, во втором цветы чаще приносят в скорченных ладонях и они покрыты слюной, слизью и кровью.

Все надеются получить в ответ такие же комочки из лепестков во втором случае.
Первые букеты для сильных и дерзких, вторые — для отчаявшихся или искренних.
Еще цветы есть в похоронных венках или в узорах статуй. Но там цветы — это искусство. Болезнь Тайлера кажется ему искусством тоже.

Пионы Тайлера такие красивые, что он хочет сохранить их. Он хочет показать их, но это стыдно. Он не хочет перекладывать свою болезнь на чьи-то плечи.

«Смотри, я сдыхаю из-за тебя, люби меня или готовь похоронную речь»

Он еще даже не видел их в цвете, но насыщенность лепестков ослепляет его.

Он расковыривает отхаркнутые из-за медикаментов бутоны.

Лепестки еще совсем сморщенные, спрятанные под плотными зелеными листьями. Тайлер разглядывает вялый кончик стебля, понимая, что именно в этом месте по чьей-то прихоти подействовали таблетки и органика начала распад.

Но это ненадолго.

До конца тура четыре выступления, и Тайлер решает разобраться со всем, когда закончит со своими обязанностями. Люди надеются на него. Он теперь — символ, и на его плечах ответственность за тысячи душ.

А в легких чертовы пионы.

Он — искусство.

Тайлер думает, каким образом лучше всего сохранить еще на расковырянные бутоны, но они распадаются в его пальцах в желеобразную кашу. Он шокировано смотрит на стекающие с пальцев симптомы. Цветок, лежащий на краю раковины, уже распотрошенный и изученный, распадается чуть позже.

Тайлер решает, что дело в слюне. Слишком сильные лекарства.

Всего четыре выступления и он со всем разберется.

**

После следующего концерта он сбегает в ванную и набирает полную раковину воды, затыкая слив своей шапкой. В воде цветки не распадаются — концентрация лекарств недостаточна.

Тайлер устало ложится щекой на холодный бортик раковины.

Он не понимает, как таблетки еще не разъели его легкие. Он пьет их месяц — незначительное время для обычных людей, но он певец. Любая преграда в дыхательных путях для него чувствительнее, чем для других, и влияет на качество звучания.

Он дремлет, глядя на слабо кружащиеся в воде цветы.

Лилово-зеленые бутоны, лишь едва-едва приоткрывшие свое нутро, похожи на пули.

Он ранен.

Он помнит, как в первый раз начал задыхаться, не сумев вытянуть нужную ноту на распевке. Он ждал чего-то такого, но боялся. Конечно же он ждал чего-то такого, он же не тупой и умеет слушать себя. В тот же день Тайлер купил в аптеке первые найденные лекарства от органики, а на следующий — записался к врачу и попросил что-то посильнее. Ему нужна чистота звучания. Врач выписала рецепт, но сообщила, что такой курс ударный.

Таблеток хватит на месяц, и он ранен.

**

Джош даже не сразу замечает их. На стебли у ребер указывает после одного из концертов визжащая и рыдающая фанатка, караулившая у заднего входа допоздна. Тайлер не хотел выходить из ванной в концертном комплексе, но Джош и не настаивал. Удивительно, кажется, девушка просидела здесь немало часов.

Джош улыбается девушке и быстро накидывает на плечи полотенце, шагая к своему фургону. И почти весь вечер он сидит на бортике ванной, разглядывая в зеркале свои бока.

Их даже почти не видно. Только в нескольких местах по бокам темнеют темные росчерки.

— Хах, нет. Нет, — он прощупывает пальцами линии, похожие на змей или татуировку.

Он не может понять, что это за цветы.

Он не может понять кто. Он догадывается.

— Нет, — Джош улыбается, ведь все в порядке.

Они совсем не мешают, не спирают горла и вообще гармонично сливаются с его телом. Джош думает, что это нормально.

— Нет, — он решает не думать о них. У него все хорошо. Он подумает об этом позже, когда будет дома.

Они ведь друзья, все нормально.

**

После этого он перестает снимать футболку во время выступлений. Стеблей нет для него, так пусть не будет и для других.

Твиттер разрывает от теорий и предположений. Конечно же большая их часть о болезни Дана, но он считает стебли на своих ребрах слишком личным. Тем более — их нет.

По вечерам он отслеживает их рост, запираясь в ванной и задирая майку.

Их нет. Их нет. Все в порядке — он дышит.

Их нет.

**

Когда Тайлер падает на сцене, хватаясь за горло и ударяясь головой об пол, Джош оказывается рядом с ним первым. Зал кричит. В воздухе резко пахнет истерикой. Джош утаскивает друга со сцены, пока кто-то извиняется за прерванный концерт. Зал кричит.

Тем же вечером Дан начинает кашлять. Это не страшно и больше похоже на то, что его просквозило. Поэтому Джош улыбается и следит за состоянием Тайлера, апатично лежащего на полке в автобусе. Он обязан сделать жизнь друга легче.

«Два выступления», думает Тайлер: «два выступления и я все выясню».

«Я в порядке», думает Джош: «и я должен помочь ему, потому что он не в порядке».

Джош всю ночь сидит рядом, пока Тайлер откашливает, похожие на медуз, зеленоватые бутоны. Они быстро растворяются в миске, почти на половину заполненной телами цветов и слюной Тайлера.

Он не говорит с Даном, но тот и не вытягивает из Тайлера причину болезни.

Он выглядит грустным, когда смотрит на умирающие цветы, поэтому Джош пытается отвлечь его на какую-нибудь игру в своем телефоне. Но Тайлер только кашляет и мотает головой.

Он грустный не только из-за смерти цветов. Джош в порядке.

**

Джош не спрашивает, почему Тайлер ему не рассказал. Он уверен, что у Джозефа есть причины по которым он так спешит в Колумбус.

Он кашляет и с первыми лучистыми лепестками на дне раковины чувствует страх. Это больше не трава. Джош не знает, чьи это перья. Он догадывается.

Он не спрашивает к кому Тайлер так спешит в Колумбус.

Джош в порядке.

**

Тайлер пьет таблетки и они отыгрывают заключительный концерт в этом туре.

Джош пьет таблетки и они отыгрывают заключительный концерт в этом туре.

Они разъезжаются по родительским домам почти сразу после концерта, потому что каждому нужен совет, каждому нужна история семьи, каждому нужно толкование.

Но они определенно (не) в порядке.

**

Мягкие желтые солнышки полевых цветов слиплись и измялись в его ладони. Джош пальцем передвигает по влажной ладони цветочки, похожие на маленькие фонарики.

Он впервые видит цветки целиком.

— Нет, нет, — он больше не может отрицать их реальность.

Можно было бы спросить совета у родителей, расспросить у них историю семьи, как кто что понимал и что потом делать. Но Джош сказал, что дико устал, расцеловал маму в обе щеки и скрылся у себя.

Он мог бы спросить утром.

Он не спрашивает утром.

Утром он сидит в ванной и смотрит на липкие цветки у себя на ладони. Они кажутся Джошу похожими на мокрых канареек. Или на солнце. Он кашляет чертовым солнцем. Он знает, кто это солнце.

Он приходит в комнату сестры, приехавшей по случаю окончания тура, и падает на покрывало, откидывая руку с цветами в сторону, будто она чужая.

Эшли смотрит на его ладонь и ее лицо кривится от непонимания и грусти.

— Джош, — говорит она, жалостливо глядя на комочки цветов.

— Да.

— Почему ты ничего не говорил? — она садится рядом, подбирая ноги под себя.

— Все было в порядке, они были, как трава, я даже не пил таблетки, а сейчас это стало чертовым солнцем и я сгораю, — бормочет Джош. Его рука мерзнет от охлаждающейся на воздухе слюны, но он не шевелится.

— Ты знаешь?..

«Кто».

— Наверное.

— Ты знаешь, — в этот раз ее тон звучит утвердительно.

— Он даже упал на концерте, — в этот раз ее тон звучит упрекающее.

— Ты должен идти к нему, — в этот раз ее тон звучит убеждающее.

Джош закрывает глаза и кивает.

**

Когда он подъезжает к дому Джозефов, он ни в чем не уверен. За время короткой поездки он успел накашлять полную ладонь глупых желтых цветов и теперь нерешительно смотрит на них.

Он же в порядке.

Он не в порядке.

Он знает, что Тайлер не в порядке.

Джош закрывает за собой машину и стучит в дверь Джозефов. Пытается стучать, потому что дверь открывается за мгновение до соприкосновения его руки с гладкой белой поверхностью.

Тайлер стоит перед ним, по-уличному одетый, и сжимает кулак левой руки.

Джош поднимает на него взгляд. Ему кажется, что комки цветков в его ладони горят или пытаются улететь, проталкиваясь мокрыми перистыми боками между пальцев.

Он разжимает свой кулак.

Тайлер разжимает свой.

ДРАМАТУРГИЯ

Ученица Николая Коляды
г. Екатеринбург
Читки пьес проходили в "Коляда-театре" (пьеса «Любовь в кредит»), в Челябинском студенческом театре «Профиль» (пьеса «120-ый штат») и др. Участвовала в качестве драматурга в создании «Ночи Музеев» для Центра современной драматургии.
В библиотеке пьес Александра Чупина представлена сказка «Самая красивая пуговка»
Также пьесы представлены в театральной библиотеке Сергея Ефимова.
Литературные премии: Лонг лист «Евразия» 2011, 2012, 2013, Шорт лист «Время драмы», пьеса «Суворовцы и кино» получила особую отметку от ридеров Любимовки 2017.
Пьеса «Самая красивая пуговка» была представлена в Свердловской областной библиотеке имени В.П. Крапивина в рамках проекта "Уральские драматурги - детям".

Действующие лица:

КРАСНАЯ ПУГОВКА
ПУГОВИЦА
ИГОЛКА
КЛУБОК НИТОК
КОТ-ПУШОК
ОГРЫЗОК ОТ ЯБЛОКА
И др.

МАМА. Ксюша, снимай платье, замараешь. Завтра утренник. Давай умываться и спать!

ПУГОВИЦА. В нашем полку прибыло. Проходи, раздевайся.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Что?
ПУГОВИЦА. Шучу я так. Привет, говорю. Тоже оторвалась от старого пальто?
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Я - нет. Я от платья.
ПУГОВИЦА. Какая разница: пальто, платье. Стала не нужной - прямая дорогая сюда.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Я нужная, я очень нужная.
ПУГОВИЦА. Не смеши меня. Все пуговицы, которые попадают сюда – старый хлам. Иди вот к иголке. Тебе этот нужен, курс молодого бойца.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Что?
ИГОЛКА. Иди сюда девочка, я расскажу тебе о наших правилах. Правило первое: сначала ставишь кастрюлю с водой на плитку, потом зажигаешь огонь. Не перепутай.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Я не понимаю?
ИГОЛКА. Потом кидаешь мясо и ждешь 40 минут.
Пуговица начинает смеяться.
ПУГОВИЦА. Я пошутила, это сумасшедшая Иголка, она жила три года на кухне под плитой. Нет тут никаких правил. Кроме того, что я тут главная и тебе надо забыть твою прошлую жизнь.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Но я не могу, у меня завтра утренник. Ксюша расстроится, если на ее платье не будет меня.
ПУГОВИЦА. Забудь. Дороги назад никакой нет. Найди себе место, новое дело и начни жизнь сначала.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Но!
ПУГОВИЦА. Я все сказала. Отсюда еще никто не выбирался. Даже я. (Пуговица начинает петь песенку.)
У меня ничего не осталось, лишь четыре дыры на спине
С ними целую жизнь таскалась, с ними мне предстоит умереть.
А я целую жизнь служила, оказалось, все это не то.
Все старанья мои забылись, отлетела когда от пальто.

ПУГОВИЦА (зевает). А теперь пора спать. Мы тут всегда спим. Пришла, всех разбудила!

ИГОЛКА. Тебе страшно?
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Очень.
ИГОЛКА. Мне тоже было страшно, когда я жила за плитой. Не переживай, ты привыкнешь. Тут не так плохо. Особенно, если прикидываться сумасшедшей. Правда и дружить тут не с кем, одни предатели.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Мне очень надо на утренник.

ИГОЛКА. Говори потише, всех разбудишь. Зачем тебе на утренник?
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Я должна быть на Ксюшином платье. Я там - самая красивая пуговка. Без меня не будет праздника.
ИГОЛКА. Целого праздника?
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Да. Помоги мне отсюда выбраться, а? Мы можем стать друзьями!
ИГОЛКА. Самая красивая, говоришь? Вообще-то я знаю один выход отсюда, главное не попасть за плиту. Я тебе помогу.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Главное успеть на платье, главное успеть!
ИГОЛКА. За мной.

ИГОЛКА. Этот горшок круглый, но это не значит, что у него нет края. Край есть у любого круглого предмета. И если зайти за край, то предмет закончится.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Я не совсем понимаю, о чем ты.
ИГОЛКА. Нам надо найти то, что уже вышло за край. Так я выбралась из горшка в прошлый раз.

КЛУБОК. У нас бунт на корабле!
ПУГОВИЦА. Какой бунт? Все спят, я тоже хочу.
КЛУБОК. Новенькая сбежала.
ПУГОВИЦА. Как сбежала?
КЛУБОК. Вместе с этой сумасшедшей дурой Иголкой!
ПУГОВИЦА. Что за день-то такой! Второй раз просыпаюсь. Надо срочно всех будить!
КЛУБОК. Они идут на утренник. Красная пуговка говорит, что она самая красивая на платье. Что без нее не будет праздника. Пойду всех будить!
ПУГОВИЦА. Стоп. Не надо. Что она сказала? Она – самая красивая пуговка? Ой, смешно! Это бред. Все же знают, что я самая красивая пуговка. Так ведь?
КЛУБОК. Ну, она такая блестящая. А у вас тут трещинка, и цвет такой не яркий…
ПУГОВИЦА. И?

КЛУБОК. Нет, конечно. Вы – самая красивая из всех пуговок.

ПУГОВИЦА. И я на платье буду выглядеть лучше нее, так?
КЛУБОК. Конечно, даже нельзя сравнить. Или она - маленькая блестящая красная пуговка со стразами. Такая яркая и похожая на цветочек. Или вы. Такая большая, такая коричневая, с маленькой трещинкой. Сразу видно, у вас опыта больше.
ПУГОВИЦА. А еще у меня четыре дырки. А у нее какая-то ножка. Четыре дырки, понимаешь, четыре. Это о чем-то да говорит.

ПУГОВИЦА. Поможешь мне. Надо добраться до платья быстрей этой выскочки. Уж если ее считают хорошим украшением праздника, то я уж точно стану звездой! Куда они пошли?
КЛУБОК. На край горшка.
ПУГОВИЦА. На какой край? Он же круглый.

КРАСНАЯ ПУГОВКА. Какая же я красивая, мне надо скорей на праздничное платье! (Начинает петь песню.)
Я самая красивая, самая красивая и красная.
Похожа на цветок, и потому – прекрасная.
А у меня на брюшке словно радуга
Сверкают стразы. Рада я.

ИГОЛКА. А ты знаешь, как дойти до комнаты с платьем?
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Нет. А ты?
ИГОЛКА. Я только знаю, как выйти на кухню. Но туда нельзя. Там страшно. Там плита. Оттуда еще никто не возвращался. Правда, туда еще никто не ходил из наших. Я собиралась туда уйти с одним предателем, но он, видимо, струсил.

КРАСНАЯ ПУГОВКА. И что мы будем делать? Если мы не знаем, куда нам идти?
ИГОЛКА. Не переживай, мы что-нибудь придумаем!

Тут, из-за угла на наших маленьких героев выскакивает довольно-таки большой кот-сфинкс по имени Пушок.

ПУШОК. Ага! Попались!

ИГОЛКА. Бежим скорее!

ПУШОК. Куда это?

КРАСНАЯ ПУГОВКА. Спасите, помогите!
ИГОЛКА. Простите, мистер кот, а когда вы наиграетесь, вы ее отпустите?
ПУШОК. Я? Наиграюсь! Я не играю. Я охочусь. Я хищник. Я кот Пушок. Это инстинкт, он у меня в крови.

ПУГОВИЦА. Ха-ха-ха. Сфинкс-хищник. Не смеши мои дырки. У тебя даже шубы нет.

ПУШОК. Шубы нет, а зубы есть.

ПУШОК. Стопэ! Теперь вы в моих владениях. И я вас не отпускал.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Понимаете, я пуговка. Самая красивая на платье. Без меня не будет утренника. Ксюша расстроится и заплачет.
ПУШОК. А мне то что?

ПУШОК. Теперь вы в моих владениях. Я тут король и царь.
ПУГОВИЦА. В таком случае, мы можем договориться. На высшем уровне, так сказать. Я на самом деле – тоже королева. Но другого царства. Там живут пуговицы, нитки, иголки. Вот двое сбежали. Я хотела их вернуть на место, но так и быть оставлю в твоем царстве, если ты меня отпустишь.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Но мне надо на платье.
ПУШОК. Какая ты королева? Ты себя видела? Мелочь какая-то пузатая. И что мне будет, если я тебя отпущу? А так – хоть поиграю.
КЛУБОК. И во что вы будете с нами играть?
ПУШОК. Ой, я должен подумать. Ну тебя толстяк, я размотаю.
КЛУБОК. Ой!
ИГОЛКА. Давно пора.
ПУШОК. Иголку куда-нибудь спрячу.
ИГОЛКА. Только не за плиту!
КЛУБОК. Там тебе самое место, сумасшедшая!
ПУШОК. А вас двоих - сожру!
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Но меня не надо есть.
ПУГОВИЦА. Действительно, пуговок никто не ест!
ПУШОК. А я – ем! Вообще-то сфинксы – самые умные коты в мире. Так что мне лучше знать, что с вами делать.

ПУГОВИЦА. Если бы вы не сбежали, мы бы сейчас все спокойно спали в моем царстве!
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Но мне надо на платье к Ксюше!
ПУГОВИЦА. Нё мне нядё ня плятье к Ксюсе! Ты другие слова вообще знаешь?
КЛУБОК. Давайте думать, как нам выбраться.
ИГОЛКА. Много ты придумаешь своими скудными мозгами.
КЛУБОК. По крайней мере, я не сбегу без друга.
ИГОЛКА. По крайней мере, я не брошу друга в беде.
ПУГОВИЦА. Давайте так. Иголка воткнется коту в лапу, Пушок проснется, Красная пуговка попадется ему на глаза. Это чудовище разозлится и съест ее, а я потихоньку уйду.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Какой-то не очень хороший план.
ИГОЛКА. А может просто Клубок покатиться, кот побежит за его ниточкой, и мы убежим?
КЛУБОК. Конечно, давайте все бросим меня! Как обычно.
ИГОЛКА. Придумала: бежим в разные стороны!
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Согласна.

ПУШОК (поет песенку)
Серый кот, я серый кот.
И зовут меня Пушок.
И зовут меня Пушок почему-то.
Шубки нет и шерстки нет,
Греюсь только я об плед.
И назвать меня Пушком было глупо.
Вы скажите мне друзья,
Может где-то есть края?
Где коту подобрать могут шубку?
Я тогда бы вас не ел,
Песни грустные не пел.
Кто сыграл со мной, скажите злую шутку?

ПУШОК. А с вами я еще разберусь. Вот увидите!

КРАСНАЯ ПУГОВКА. Куда мы бежим?
ИГОЛКА. Не знаю.

ИГОЛКА. Это кухня! Я тут провела 15 лет!
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Пуговица говорила – три года.
ИГОЛКА. Жизнь за плитой – это один год за пять лет. Надо уходить, пока мы не попали под плиту.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. А почему там так страшно?
ИГОЛКА. Там территория мусора. Того, что попало под плиту и вовремя не убрали. У них свои законы. Они никого не выпускают. Пойдем потихоньку. Главное не шуметь.

ОГРЫЗОК. Добрый день, разрешите представиться: Огрызок! Не найдете ли вы минутку поговорить о господине нашем – Унитазе?
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Нет, извините, мы торопимся. Мне надо скорее попасть на Ксюшино платье. Я там самая красивая пуговка.
ОГРЫЗОК. Как я вас понимаю. Действительно, все всегда торопятся занять лучшее место. Но при этом забывают о духовном, о вечном, о прекрасном.

ОГРЫЗОК. А ведь это только внешнее проявление, самое главное подумать о том, что внутри нас.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Пойдем уже!
ИГОЛКА. Подожди, подожди. Да, это так. Все только и думают о внешнем.
ОГРЫЗОК . Но это все можно решить. Отречься и присоединиться к нам. Стать ближе к господину нашему – Унитазу.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Пойдем, мне надо на платье.
ИГОЛКА. И что этот господин?
ОГРЫЗОК. Он очень мудрый.

ОГРЫЗОК. Пойдем, я покажу вам наш филиал.
ИГОЛКА. Я вот на самом деле часто думаю о своем внутреннем мире.
ОГРЫЗОК. Это очень правильно. Вот сейчас сюда. Все кто присоединились к нам – очень счастливы. В нашем филиале я занимаю должность директора по просвещению. Однажды, находясь в мусорном ведре, я прочитал послание нашему миру. Очень глубокое. Там было написано: «Просто смой меня в унитаз». А ведь это инструкция к действию. Надо набрать компанию и смыться в унитазе.
ИГОЛКА. Погодите, но мы пришли за плиту. (Пятится назад.)
ОГРЫЗОК. Да, это наш филиал. Возник недавно, раньше мусор тут просто бесцельно лежал, а теперь у нас есть цель. И вместе мы к ней идем.
ИГОЛКА. Мне, наверное, это не подходит.
ИГОЛКА пытается уйти, Огрызок ее останавливает.
ОГРЫЗОК. Подходит, это всем подходит.

ПУГОВИЦА. И если она, эта пигалица быстрей меня доберется?
КЛУБОК. Нам бы передохнуть, я устал.
ПУГОВИЦА. Нашлась тут красавица! Каракатица на ноже! Вот я - красавица! У меня четыре дырки! Меня можно так пришить - загляденье. Можно крест-накрест, можно ромбом, можно параллельными линиями. А ее как не пришей - даже нитку никто не увидит.

КЛУБОК. Все, я больше не могу.
ПУГОВИЦА. Ты что выдумал то? Ну-ка, шевели нитками.

КЛУБОК. Бить друзей нехорошо.
ПУГОВИЦА. Тебе кто толстяк сказал, что мы друзья? Ты мой подчиненный.
КЛУБОК. Подчиненных тоже не бьют.
ПУГОВИЦА (продолжая бить). Поговори мне еще тут!
КЛУБОК (уворачиваясь от ударов). И поговорю, и поговорю! Я пошел за вами, потому что вы королева! Потому что все должно быть правильно, потому что сбегать из нашего мира нельзя. Бросать друзей – нельзя. Это все знают. Вот ИГОЛКА сбежала и даже меня не дождалась. Я пошел за ней, но не нашел. Ку-ку теперь. Поэтому всех надо вовремя возвращать. А вы ведете себя не как королева, а как самодур.
ПУГОВИЦА (перестает его бить). То есть как это - сама дура?
КЛУБОК. Надо было беглецов вернуть, а вы платье ищете.
ПУГОВИЦА. Может это мое предназначение – быть самой красивой пуговкой на платье?
КЛУБОК. Может. Но вы старая и страшная.

ПУГОВИЦА. Да, я старая и страшная. Но я все равно хочу на платье! Я всегда хотела быть самой красивой. Почему, какая-то молоденькая дурочка – самая красивая Пуговица на платье, а я - нет?

ПУГОВИЦА. А я тут раньше часто жила, на пальто висела. Это было лучшее время в моей жизни. Я была самой красивой пуговицей.

КЛУБОК. Ну, может на платье, вы снова станете красивой? Хотя вряд ли, конечно.
ПУГОВИЦА. Точно. Все дело в платье!

ПУГОВИЦА. Когда меня пришьют к платью, вот тогда все и увидят, какая я на самом деле красивая. Пойдем, Клубок. Надо успеть быстрей, чем та выскочка.

КРАСНАЯ ПУГОВКА.
Я самая красивая, самая красивая и красная.
Похожа на цветок, и потому – прекрасная.
А у меня на брюшке словно радуга
Сверкают стразы. Рада я.

КРАСНАЯ ПУГОВКА. Как-то нехорошо получилось, Иголка помогала мне. А я, эх.
КРАСНАЯ ПУГОВКА хочет еще что-то сказать, но тут ее лапой накрывает кот.
ПУШОК. Скучала?
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Ты хочешь меня съесть? Съешь меня.
КРАСНАЯ ПУГОВКА не шевелится, лишь закрыла глаза.
ПУШОК. Как это ешь?

ПУШОК. Беги, давай, а я буду догонять.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Это все не имеет смысла, ах.
ПУШОК. Ой, все. Так не интересно.

ПУШОК. Я-то думал – мы поиграем. А ты: «Ешь меня». Че меня не кормят, думаешь? Да у них три вида корма и травка для меня есть. Нужна мне пуговка больно.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Но ты же говорил, что съешь?
ПУШОК. Может, ты все-таки побегаешь от меня?
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Я бы с радостью, но мне надо попасть к Ксюше на платье.
ПУШОК. Ну, ладно, иди на свое платье.

КРАСНАЯ ПУГОВКА. На кухне осталась Иголка. А она мой друг. Иголка попала в какую-то плохую компанию. Может, ты мне поможешь ее выручить?
ПУШОК. Еще чего?
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Там ты найдешь с кем тебе поиграть.
ПУШОК. Правда? Ну, пойдем. Три часа ночи – самое время размять косточки.

ОГРЫЗОК. Просто смой меня в унитаз!
ЖИТЕЛИ ПОД ПЛИТОЙ. Просто смой меня в унитаз!
ОГРЫЗОК. Знание – это сила. Раньше мы все жили в темноте своей необразованности, но теперь – есть свет, есть цель, и мы знаем, как дойти до этой цели. Унитаз недалеко. Но мы должны и всех остальных просветить.
ЖИТЕЛИ ПОД ПЛИТОЙ. Видим цель – идем к цели.
ОГРЫЗОК. Первое, что нужно рассказать потенциальным рекрутам, что существует не только этот мир, но и более правильный – мир по ту сторону Унитаза.
ЖИТЕЛИ ПОД ПЛИТОЙ. Новый мир!
ОГРЫЗОК. А значит, разговор можно начать с двух вопросов: «а верите ли вы в создателя нашего – унитаза» или «не найдется ли у вас минутка поговорить о туалетной комнате?»
ИГОЛКА. И все эти выводы вы сделали, прочитав шесть слов?
ОГРЫЗОК. А разве кто-то прочитал больше?
ИГОЛКА. Я.
ОГРЫЗОК. Этого не может быть.
ИГОЛКА. Может. Я прочитала почти целую книгу рецептов.

ОГРЫЗОК. Это не правда!
ИГОЛКА. Правда!
ОГРЫЗОК. Ты не уважаешь нашу веру?
ИГОЛКА. Я просто хотела сказать, что …
ОГРЫЗОК. Новенькую надо наказать! Закатите ее под плиту.
ЖИТЕЛИ ПОД ПЛИТОЙ. Видим цель – идем к цели.

ОГРЫЗОК. Ушко оставьте, пусть слушает умные речи. Итак, чтобы предметы вам поверили, говорить нужно красивым и мелодичным голосом. В крайнем случае клиента можно стукнуть, тогда он точно согласится с нашими доводами. Еще можно унести спящий предмет. Проснется за плитой, а он уже с нами.
ИГОЛКА. Это варварские методы.
ОГРЫЗОК. Зато действуют, например, вчера мы принесли нос от плюшевого мишки. Он болтался, и его оторвали у спящей игрушки, и вот он на нашей стороне.
ИГОЛКА. А где он?
ОГРЫЗОК. Ему повезло. Как раз вчера несколько предметов мы отправили в лучший мир, и смыли его в унитаз.
ИГОЛКА. А говорили, что я сумасшедшая. А это вы сумасшедшие!

КЛУБОК. Ой, какая красота. Смотри, какие там зеленые листики!
ПУГОВИЦА. Эй, мы должны найти платье.
КЛУБОК. Давай посмотрим, что там?
ПУГОВИЦА. Да ничего особенного, там улица.
КЛУБОК. Я одним глазком.

ПУГОВИЦА. Ну как, посмотрел?
КЛУБОК. Мне нужна твоя помощь.

ПУГОВИЦА. Ты, знаешь, дружок, давай дальше ты сам.
КЛУБОК. Но я же тебе помог.
ПУГОВИЦА. Спасибо.

ИГОЛКА. Я уж думала, опять там жить придется, под этой страшной плитой.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Мы же друзья, друзей не бросают.
КЛУБОК (где-то из-под балкона). Спасите, помогите!
ИГОЛКА. Ты это слышала?

КЛУБОК. Помогите!
ИГОЛКА. Кто-то зовет на помощь!
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Вот оно, любимое мое. Оно меня на помощь зовет.
ИГОЛКА. Мне кажется, звук немного не от него. Пойдем, поможем.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Какие "поможем"? Я ничего не слышу, я нашла его, свое платье. Пойдем, скорей, поможешь мне на него забраться.

КЛУБОК. Меня кто-нибудь слышит?
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Ну, вот. Всем что ли помогать надо?

КРАСНАЯ ПУГОВКА. Ему тоже что ли помогать надо? Это сообщник той страшной Пуговицы, она меня коту скормить хотела.

ИГОЛКА. Давай сначала поможем – потом разбираться будем кто он. Предатель или трус.
Красная пуговка начинает помогать Иголке.
КЛУБОК. Вообще-то, это ты меня бросила.
ИГОЛКА. Вообще-то, я ждала тебя тогда.
КЛУБОК. Вообще-то, я пришел, но не нашел тебя.

КЛУБОК. Спасибо.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. А где твоя королева? Туда что ли упала?
КЛУБОК. Нет, она убежала на платье.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. На мое платье?
ИГОЛКА. Уже рассвело, скоро все домашние проснутся.
КЛУБОК. Пойдемте тогда скорее!

ПУГОВИЦА. Поздно, теперь я самая красивая!
КЛУБОК. Платье не сделало тебя самой красивой. Дело не в нем, а в тебе.
ПУГОВИЦА (снова соскальзывая). Ну и что, все равно это теперь мое место.
Красная пуговка начинает ее толкать.
ПУГОВИЦА. Так не честно, почему некоторым – все, а мне – ничего!
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Это мое место!
КЛУБОК. Ты свое уже отслужила на пальто!
ИГОЛКА. Молодым везде дорога!
ПУГОВИЦА. Отстаньте от меня!

КРАСНАЯ ПУГОВКА. А ведь я тоже упаду. Что же делать?
ИГОЛКА. Может, ты попробуешь зацепиться ножкой?

КРАСНАЯ ПУГОВКА. У меня не получается.
КЛУБОК. Подожди, дай я тебя привяжу.

ИГОЛКА. А может, я заколю?

КРАСНАЯ ПУГОВКА. Так можно уколоть Ксюшу. Все старания оказались напрасны. Остальные-то пуговки пришиты иголкой с ниткой.
КЛУБОК. Так чего же мы ждем, Иголка?
ИГОЛКА. Я, кажется, поняла.

ИГОЛКА. Смотри-ка, ты и правда, самая красивая пуговка на платье.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. Спасибо, друзья. Вы мне очень помогли.
КЛУБОК. Нам надо бежать, пока семья не проснулась.
ИГОЛКА. Хорошего утренника.
КРАСНАЯ ПУГОВКА. И вам! И пусть в царстве ниток все поменьше спят и больше радуются! А вам, двоим, надо помириться!
ИГОЛКА. Мне кажется, мы уже.

ПУГОВИЦА.
У меня ничего не осталось, лишь четыре дыры на спине
С ними целую жизнь таскалась, с ними мне предстоит умереть.
А я целую жизнь служила, оказалось, все это не то.
Все старанья не оценились, отлетела когда от пальто.

МАМА. Как же ты сюда попала?

ПУГОВИЦА. Высшая сила помогла мне найти свое предназначение и навела порядок на кухне.
МИШКА. Это была мама.
ПУГОВИЦА. А мама – это высшая сила?
МИШКА. Не знаю, наверное, да.

Действующие лица:

Артур (Ученый-вирусолог. Серые глаза, рыжие волосы, на левой стороне лица веснушки. Кожа шелушится. Губы и нос тонкие, породистые, но выражение лица унылое. Хромает.)

Влад (Ученый-вирусолог. Глаза карие, чуть навыкате, волосы русые, в хвосте. Широкоскулый, светлокожий. На правой руке от среднего пальца к большому шрам. Приятный, ровный голос.)

Артур: Та зелень уже закончила цикл?

Влад: \проверяет плоскую прозрачную баночку со штаммом вируса, развивающегося на специальной питательной губке\ Да, мне кажется, что да.

Артур включает на плеере негромкую музыку и поворачивается на табуретке к Владу.

Артур: Тогда подсоединяй к носителю – проверим.

Влад: \достает из клетки белого мышонка с номером «11» на побритом боку\

Плеер: Now and I think of when we were together, Like when you said you felt so happy you cold die.

\Артур надевает перчатки и прокалывает шприцом резиновое дно ампулы с образцом, набирает болотного цвета жидкость\

Влад: Кто вообще заказывает вирусы в жидком виде, ну кто?

Артур: Да, газ куда опаснее и эффективнее. \подносит шприц к пищащей и извивающейся мыши\

Влад: Ну вот!

Артур: Но зато для заражения водоема или водопровода… \колет мышь, собираясь вводить вирус, но та изворачивается и падает на стол, кусая Влада\

Влад: Черт! Лови сволочь!

Артур: \накрывает пластиковой чашкой ошарашенную мышь\ Ёк, главное, чтобы не заметили. Как укус?

Влад: Терпимо, я же в перчатках. Ты успел вколоть?

Артур: Нет. Да ты везунчик, Владик.

\Динамик под потолком шипит\

Влад нажимает на кнопку коммутатора.

Артур: Да?

Динамик: 312-я что там у вас? Мне доложили о криках в вашем крыле.

Артур: Все в порядке. Криков не слышим. Наверное, не у нас.

Динамик: Принято.

Влад осматривает поврежденную руку.

Артур: Ну как?

Влад: Перчатку не прокусила. Пересаживай ее в контейнер.

Артур и Влад пересаживают мышь в контейнер, песня в плеере сменяется. Начинает играть «Аквариум – Дело во мне».

Влад: Новый год скоро.

Артур: Точно. Как планируешь отмечать?

Влад ставит контейнер с мышью на полку, рядом с пустыми контейнерами 1,2,3…10.

Влад: Да никак. Негде, прикинь. Домохозяйка выселила недавно. Сейчас живу в нашем общежитии.

Артур: Ну и мрак. Слушай, можем вместе встретить. Тетя Марина к отцу моему едет. Они не виделись давно. Скучают.

Влад: Можно. А ты с ними не едешь?

Артур: Да нет. Сказал, мол, работы много.

Влад: Стой! Турка. Ты это слышал? \указывает на дверь\

Артур: \перебирает карандаши в зеленоватой банке-карандашнице\ Да не было там ничего.

Влад: Я уверен, что было. Левым ухом, глухота, повернись. Левым!

Артур поворачивается левым ухом. Сидит с недовольным выражением лица и дергает плечом, мол, ничего не слышу. В коридоре раздается скребущий звук, по потолку отдается видимая вибрация. Звук прокатывается и стихает где-то вдали. Артур и Влад настороженно сидят, глядя на дверь.

Артур: Человечники?

Влад: Очень надеюсь, что не они. Музыку выключи.

Артур выключает музыку и проводит рукой по волосам, нервно приглаживая их назад.

Артур: Может выглянуть?

Влад: \резко выдыхает через нос\ Только чур сам.

Артур надевает химзащиту и приоткрывает дверь. В это время Влад направляет из-за его спины воронку огнетушителя.

По коридору бредет темно-серый, практически черный человек. На нем болтается зеленоватая больничная накидка. Существо оборачивается, оно слепо - глаза отсутствуют. Из-за поворота коридора показывается еще троица подобных тварей. Пасти их неестественно широко раскрываются. Существа начинают бежать в сторону 312й лаборатории. Дверь резко и бесшумно закрывается, лишь мигают лампочки сработавших замков. Артур и Влад отшатываются от самовольной двери.

Влад: Вот же ж мрак!

Артур: \стягивает маску защитного костюма\ Солидарен. Заперли сволочи.

Влад: Мысли?

Артур: Мы умрем.

Влад толкает Артура огнетушителем к стене, и тот свистяще втягивает воздух, хватаясь за больную ногу.

Влад: Оптимист, черт тебя дери.

В дверь начинают скрестись, но вскоре все стихает. Артур прихрамывая подходит к маленькому окошечку в двери, смотрит сквозь толстый пластик в коридор, потом закрывает задвижку на окошке.

Артур: Как думаешь, во сколько безопасники прибудут?

Влад: \садится на табуретку, водит пальцем по плееру Артура\ Зависит от массовости бедствия. Помнишь , что летом было?

Артур: \прихрамывая садится рядом\ Два дня тут куковали.

Влад: Заба-авно. Да я после того случая на карты месяц смотреть не мог!

Динамик: В лаборатории антропо-биологических модификаций произошел сбой. Крыло будет заблокировано на неопределенное время. Сохраняйте спокойствие.

Артур: … И кислород.

Артур и Влад переглядываются, у Артура медленно бледнеет лицо.

Влад: Труба дело.

Артур: Неопределенное время на их долбанном канцелярите – это минимум неделя. Минимум!

Влад: Выходит, что отмечать Новый Год тут будем, Турка. \подбадривающе берет Артура за подрагивающую руку\ Нехорошо как-то на работе.

Артур: Влад… У нас запасов дней на пять от силы. На одного. Влад! Это если съесть мышей.

Влад: Два дня поголодаем, ничего страшного.

Артур: Влад! Это на одного! А сколько кислорода? Подачу ведь перекроют, коли эти твари в коридор выбрались. \начинает всхлипывать\

Молчание. Слышны только всхлипы Артура и скребки в дверь.

Влад: Им не сломать дверь.

Артур: Да мы задохнемся! Умрем мы, Влад, как мышата загнемся, ей-Богу.

Влад: \вздыхает\ Тогда будем выбирать.

Артур перестает всхлипывать. Сжимает руку на отвороте белого халата. Пальцы его медленно бледнеют. Влад уверенно смотрит ему в глаза

Артур: Критерии.

Влад: Пол, возраст, моральные и физические достоинства. Нет, ну не глупи, глухота! Нет в нашей ситуации явных между нами различий.

Артур: Тогда как мы?..

Влад: Будем крутить рулетку. Шприцы зарядим. Один физраствором, другой чем-нибудь убойным. Что у нас есть, Турка?

Артур: С-40.

Влад: Не подойдет по цвету. Лучше JI-60. Она прозрачная.

Артур: С-40 тоже прозрачная.

Влад: JI-60 не передается по воздуху и убивает безболезненно.

Артур: \вздрагивает\ Кто?

Влад: \нервно смеется\ Да уж не ты! У тебя руки дрожат.

Влад набирает шприцы, достав из шкафчика герметичные ампулы. Мешает шприцы и быстро берет один. Артур берет оставшийся. Руки у него и впрямь трясутся.

Влад: Тот, кто останется. Поздравляет родственников неудачника.

Артур: Какой к чертям неудачник?! Это не удача или неудача! Это чертова… \пауза\ Чертова ошибка. Она даже не наша.

Влад: \подмигивает\ Значит на нас нет и вины. \выпускает из шприца воздух, колет в сгиб локтя и закрывает глаза\ У меня есть заначка сухофруктов между спиртовками. Носи шарф, глухота!

Артур: Что. Ты. Сделал?! \начинает плакать, обнимая Влада за шею\

Влад: \откладывает шприц и гладит Артура по вздрагивающей спине\ Не дал тебе стать неудачником.

Артур: Идиот, черт-черт-черт, чертов ты идиот. Нет! Не надо было.

Вены на лице у Влада проступают зеленоватой сетью, голос практически пропадает, взгляд становится расфокусированным. Артур укладывает его на пол.

Влад: Упакуй меня потом в комбинезон, чтобы не вонял. И не плачь, пожалуйста, не плачь сейчас. С Новым годом, Турка. С новым счастьем.

ПУБЛИЦИСТИКА

Ю.Г.: Вы не против, если мы начнём с вашей биографии?

С.И.: Нет, не против.

Ю.Г.: Спасибо. Расскажите, пожалуйста, где родились, общую информацию о родителях.

С.И.: Родился я в Свердловске, который после 2001 года стал называться Екатеринбургом. Испытывал гордость за то, что родился в Орджоникидзевском районе 17 мая, в день рождения района, даже есть медаль за это. Мама работала на заводе, должность: инженер по серебру. Папа сначала работал водителем такси, потом водителем скорой помощи.

Ю.Г.: Спасибо. Есть ли у вас яркие воспоминания из детства?

С.И.: Ребёнком я был нелюдимым и, ввиду проблем с произношением, у меня было очень мало друзей. То есть, друзья появлялись, но так же быстро исчезали, и, как таковой, крепкой дружбы через всё детство не протянулось.

Самые яркие воспоминания были связаны скорее с какими-то «одиночными вылазками», я лазал по невысоким зданиям, прятался где-нибудь в зарослях крапивы, и вот эти «одинокие путешествия» до сих пор вспоминаются, снятся, будто это было вчера.

Ю.Г.: Интересно. А каким вы были в школьные годы?

С.И.: Я учился в двух школах: первая была в Орджоникидзевском районе, на улице Стачек и номер её был 67. Там я проучился до девятого класса, никакой особенной у неё специализации не было. С первого по девятый класс я дружил с Димой Большаковым, сейчас он работает в ФСБ и время от времени, когда мы видимся, иронизирует, что настанет когда-нибудь время, и он меня лично расстреляет. Это шутка, оставшаяся ещё со школьных времён.

Вторая школа, это гимназия номер 9 у городского пруда, там была специализация «архитектура», и я очень чётко намерен был пойти в архитектурный институт, по специализации «архитектура книги, книжная графика», но к моменту, когда я окончил школу, эту специализацию закрыли и в итоге моя учёба в архитектурном не заладилась. Воспоминаний, связанных с девятой гимназией очень много, в основном они связаны с увлечением музыкой. Я состоял в музыкальной группе, в качестве гитариста, писал очень много песен. К счастью, этого всего не сохранилось, и надеюсь, что это никогда и нигде не всплывёт.

Ю.Г.: А были любимые или нелюбимые предметы в школе?

С.И.: В 67 школе я действительно любил химию, физику и в основном технические специальности, но поскольку с детства рисовал, и мама надеялась, что я пойду именно по этой линии, то меня в девятой гимназии вывели на гуманитарную линию, и там уже основной стала уже литература, кроме того, мировая художественная культура, по ней у нас был замечательный преподаватель Тамара Алексеевна Русских. Ещё я состоял в школьной стенгазете и именно там познакомился с таким явлением, как современная поэзия, потому что до этого литература была для меня абстрактной и далёкой, а к нам приходили разные писатели, друзья Тамары Алексеевны, в том числе нынешний глава «Союза писателей России» Евгений Касимов. Внутри коллектива были частые беседы о современной Екатеринбургской культуре, и именно там я открыл для себя базовые имена, на которых я уже определил своё личное творчество.

Ю.Г.: Как окончили школу и были ли трудности с выбором дальнейшего образования?

С.И.: Школу окончил с одной тройкой по английскому языку, языки мне никогда не давались, потом в институте я бросил английский и пытался учить французский, сдал и тут же забыл, сейчас об этом жалею, так как хотел бы поработать в области переводов. После школы я был твёрдо уверен в том, что пойду в архитектурный, но увлечения рок музыкой, ролевыми играми и ещё много чем… перечеркнули моё дальнейшее образование, и чудом мне удалось поступить в РГППУ по специальности «Декоративно-прикладное искусство и народные технологии». Интересно, что последующую жизнь я работал по своей специальности, то есть я сейчас работаю дизайнером, но дизайнером в области русских сувениров, то есть практически по образованию. Ну вот архитектурный институт у меня не заладился, у меня не было ни дружбы с коллективом, ни каких-то ярких впечатлений. Самое яркое – педагог по академическому рисунку Дмитрий Литвинов, на чьих рисунках я построил стиль собственной графики. То есть, я признаю, что все мои достижения в графике — это «кальки» с Дмитрия Литвинова и Евгении Стерлиговой. Ничего нового я не открыл, просто развил чужие мотивы. А вот второй вуз, Российский Профессионально-Педагогический, там было много мифологии, поскольку мы работали с народными технологиями, с народным искусством, нам широко преподавали мифологию, именно тогда сказки стали моей любимой темой и в дальнейшем, в стихах не напрямую, но так или иначе использую образы и мотивы из сказок.

Ю.Г.: Спасибо. И последний вопрос о биографии. Кем и где вы сейчас работаете?

С.И.: Я уже упомянул, что я работаю дизайнером в интернет-магазине русских сувениров. Занимаюсь разработкой адресной продукции, создаю сказки для маленьких городков, разрабатываю единую линию дизайна, которую уже разные производители по моим эскизам производят. Обычно это чашки, блокноты, рюмки, ручки и прочая сувенирная продукция.

Ю.Г.: Теперь поговорим о вашем творчестве. Вы поэт, художник, какая из этих сфер вас заинтересовала раньше?

С.И.: Вообще, я изначально думал, что буду художником, и поэзия пришла совершенно случайно, хоть и была связана с художеством. То есть, в пять лет я попал в пожар, меня вытащили из пожара, прижимающим к груди коробку карандашей, и моя бабушка решила, что это знак, что я должен рисовать и меня достаточно рано определили в художественную школу. И когда я пришёл туда первый раз, я попал на мероприятие, какой-то отчётный концерт. И, увидев знакомые памятники искусства, я стал их называть. Руководитель был удивлён тому, что маленький мальчик знает какие-то базовые шедевры живописи, памятники. После этого для меня провели серию тестов. Я очень хорошо рисовал от руки прямые линии, чувствовал композицию. И сразу меня определили на третью ступень обучения. Так что художественную школу я окончил почти экстерном. Ещё я был увлечён скульптурой и думал в будущем заниматься скульптурным изображением животных, я даже слепил невероятное количество обезьян, кошек, слонов, и мне это всё безумно нравилось. Но мама считала, что надо заниматься чем-то серьёзным и чётко двигала меня в направлении архитектуры, живописи. Меня вытащили из художественной школы в очень серьёзную студию при первой художественной школе, где мне быстро обломали «рога и крылья», объяснили, что все мои понты и мечты – это посредственно и неинтересно. Но, тем не менее, там мне заложили крепкую базу, и я благодарен всем своим педагогам, которые меня совершенно справедливо «секли». Поэзия пришла достаточно поздно, для меня она была органичной частью обыденной жизни. То есть, я с детства помнил большой список стихов, моя прабабушка мне вместо колыбельных пела на свои мотивы стихи Лермонтова. Но я никогда не думал, что когда-нибудь буду писать сам. То есть, в девятой гимназии, когда мы начали работать со стенгазетой, произошла такая вещь, что начали собирать сборник стихов школьников, и я его начал оформлять, подумав: «Ну что это за фигня? Я такое же напишу». И предложил несколько своих стихотворений, абсолютно хулиганских, сделанных так, на спор. И то, что они были опубликованы, меня потрясло, но не вдохновило на продолжение. Серьёзно я осознал то, что имею какое-то отношение к слову лет в двадцать семь, а до этого было чистой воды хулиганство, развлечение, без какого-то серьёзного отношения. Да, я мыслил себя как художника, а вот в двадцать семь лет произошёл какой-то перелом, и я моментально вошёл в литературную тусовку края, встретил учителя, который сильно поменял моё мировоззрение.

Ю.Г.: Помните ли вы стихи из вашего раннего творчества? Если можно, прочтите один для интервью.

С.И.: Да, я прекрасно помню ту ерунду, которую я писал, когда был маленьким.


Зеленые земные облака
на тонких извивающихся ножках
и тихая небесная река
стучатся по утрам в мое окошко.

Зеленые земные облака,
и белые небесные поляны
и ласковая женская рука
над фортепьяно.

Вчера меня покинула тоска.
Вся жизнь моя как ягода в лукошке.
Зеленые земные облака
плывут вдоль нескончаемой дорожки.

Ю.Г.: Очень классно! Красиво.

С.И.: Это написано в пятнадцать лет, и я к этому всерьёз не относился. А первый текст, в котором я увидел что-то серьёзное, это было стихотворение "Воробьиные боги", после него я понял, что стихи материальны, что это не набор слов, что они обладают какой-то своей жизнью, мистикой.

Ю.Г.: В предисловии Альмонаха "Щегол-2018" было написано, что вы ездили по Уралу и искали таланты. Можете подробно рассказать?

С.И.: На самом деле, у меня был дикий голод, когда я столкнулся на первом курсе института с тем, что на Урале существуют невероятные, мощные, интересные поэты, потому что я их искал не как поэт, а как читатель. Я искал не среду, а именно тексты, которые я хотел услышать, прожить. На первом курсе я прочитал журнал "Несовременные записки", который выпускал Виталий Кальпиди, и там встретил трёх поэтов: Тягунова, Санникова и Кондрашёва. С последними двумя мы впоследствии стали близкими друзьями, Тягунова я застать не успел. И я начал спрашивать себя "Где существует интересная современная поэзия?"

Мне сказали, что поэзию нужно искать в "ролевых играх". И я залез в ролевые игры именно для того, чтобы послушать ролевых менестрелей, ролевых поэтов, найти действительно что-то важное. За все годы, связанные с ролевым движением, действительно я встретил нескольких невероятных музыкантов, которые, как я считаю, создают историю современной литературы, но большого поэта, именно исключительно поэта, я встретил только одного. Это Евгений Сусоров. И очень сожалею, что он практически не издан, практически неизвестен. Мне иногда удаётся что-то для него сделать. Вот сейчас в Германии выходит журнал поэзии "Плавучий мост". В этом году там будет публикация Евгения, его четыре стихотворения я пробил в печать.

Ю.Г.: Как вы попали в издательство Марины Волковой и с какими издательствами работали вообще?

С.И.: Изначально я очень долго сотрудничал с издательством "АМБ", это было государственное издательство. Поскольку я работал в музыкальном клубе и выпускал нотные сборники и сборники песен. Там же была сделана попытка издать мою книжку, она в итоге вышла в чужой редактуре и сильно искажённая. Я стесняюсь о ней говорить, но тем не менее книжка есть, и она сделала определённую страницу в истории. Была первая крупная рецензия на неё в Московском журнале "Вавилон"- одном из важнейших поэтических журналов России. Книжка называлась "Конец оценок", и самое ценное в ней - это палиндром названия. Первая моя книжка вышла в Нижнем Тагиле, в издательстве "Союз", за это большое спасибо Андрею Санникову и Евгению Туренко. С этой же книжкой я приехал в Москву, где предполагалось, что я возьму первую премию фестиваля "Илья премия", и должна была выйти моя книжка в Москве, но из-за того, что я приехал с уже готовой книжкой и отказался скрыть этот факт, книжку издали другому человеку. Но у меня остались долговременные дружественные отношения с "Илья премия" и я туда рекомендовал множество авторов. Вторая книжка вышла в Нью-Йорке, это было издательство "Евдокия", главный редактор – Сергей Слепухин – находился в Екатеринбурге. Издательство было международное, оно выпускало международный журнал на русском языке "Белый ворон", я даже некоторое время пытался там быть редактором, но не заладилось. Вот что рассказывать про издательства?

По сути, ты просто делаешь ту работу, которую тебе предлагают. С Мариной Волковой было всё иначе, она помимо издательской работы делает очень много культуртрегерской работы. То есть, она садит писателей и своих помощников в машину и едет по городам. Чтобы читатель и возможный в будущем писатель столкнулись лицом к лицу. Если до этого я считал, что на публику читать необязательно и не нужно, стихи есть только на бумаге, то Марина поставила меня перед фактом, что пока тебя не услышат, пока ты не поговоришь с людьми, возможно, для них никогда существовать не начнёшь. Именно с того момента я задумался, что нужно выходить и говорить с людьми напрямую, хотя до сих пор не люблю это делать. Началось это всё в 2013-2014, а серьёзно всё завертелось уже в 2015. Книжка, которая вышла у Марины Волковой, была самой успешной потому, что я решил отказаться от авторской редакции и ориентироваться на стороннего редактора. Первые книги я совместно делал со своим учителем Андреем Санниковым, книгу "Конец оценок" сделали вообще без моего присутствия. После встречи с Мариной я решил, что должен быть сторонний редактор, этим редактором выступила Екатерина Симонова и она с моего разрешения очень жёстко резала все стихи, иногда оставалось меньше 10% от стихотворения. Но, опять же, издатель имела свой взгляд на книгу, не приняла редактуру Екатерины, и уже из "редакторских огрызков" и вариаций Екатерины я создал нечто третье. То есть, получилась и не Екатеринина редактура, и не издательская редактура, а какой-то новый продукт. Книга как бы сама себя структурировала под названием "Грунт". Для меня эта книга была неким открытием, потому что мне удалось уйти от осознания того, что эти стихи написал я сам. У меня до сих пор такое ощущение, что "Грунт" это книга, которая возникла из неоткуда на базе моей жизни, моего общения с несколькими людьми. То есть, материализовавшиеся дыхание, а не плод какого-то ума и сознания.

Ю.Г.: В нашем сообществе есть разные авторы, что бы вы им пожелали?

С.И.: Не так давно, в одном интервью я бросил глупость, эта глупость была растиражирована. Я о ней много думаю и начинаю соглашаться с тем, что это не совсем глупость. Я сказал, что поэт начинает своё становление, когда у него появляется свой некий путь. Этот путь не совсем точное определение, а скорее у поэта должен присутствовать некоторый метод, понимание, с которым он смотрит на мир. Вот тогда начинается поэзия. То есть, конечно, в поэзии форма - это первичное. Прежде всего думайте, как устроено ваше стихотворение, какие у него есть особенные детали, которых нет больше нигде. Именно с этого надо начинать и к этому нужно идти. К уникальности, к единичности. То, как сказали вы, не скажет больше никто. Думайте прежде всего об этом. Вы говорите уникальные вещи. Сто раз поэзия повторяет одно и то же, но возвращается вновь и вновь, возвращается тем, что приносит новую форму, а не новое содержание, оно всегда одинаково.

Ю.Г.: Спасибо. Ещё такой вопрос. Может ли человек имеющий рабочую специальность, будучи неграмотным, быть литератором?

С.И.: Легко! Вообще филология это совершенно отдельная стезя, она не связанна с письмом, она связанна с анализом, критикой, серьёзным кропотливым трудом над чужими словами. То, что пишешь ты сам, оно существует параллельно с жизнью. Есть конечно люди как Алексей Сальников, который только писатель и только прозаик, но он начинал как авторемонтник, ремонтировал автомобили. Но, тем не менее, он один из крупнейших писателей современного Урала. А я вот всю жизнь рисовал и продолжаю зарабатывать как художник, для меня рисование - это профессия. А поэзия - это какая-то сущность, это способ жизни, способ мышления, какое-то обязательное условие моего «я». Но это не заработок, это что-то находящееся вне. Когда литература мне приносит какие-то деньги, я этому удивляюсь и принимаю, но никогда на это не надеюсь.

Ю.Г.: Скажите своё мнение о современной поэзии и литературе. Выделяете ли вы уральскую литературу от остальной России?

С.И.: Я выделяю её только потому, что я в этом "Хогвартсе" воспитался, потому, что я всех этих людей люблю, знаю, с кем-то дружу, с кем-то в конфликте. Ведь конфликты по сути, тоже дружба.

Иногда многолетняя вражда сближает людей невероятно. Сейчас в России с литературой всё хорошо. Сейчас идёт невероятный ренессанс русского слова, к русскому языку очень трепетное и внимательное отношение. Все крики о том, что мы деградируем и летим в "тартарары", совершенно неправильны. В России существует огромное количество великолепных поэтов, параллельно с ними огромное количество шоуменов от литературы. И сейчас чётко нельзя сказать кто из них останется в литературе, а кто забудется. К примеру, при А.С. Пушкине, гораздо выше ценился поэт Нестор Васильевич Кукольник, и кто сейчас его вспомнит? Кто сейчас вспомнит Надсона, а он был более знаменит чем какая-нибудь Астахова сейчас. По сути, это явление одного ряда. То бишь, существуют некие "культовые авторы" и те, кто что-то изменил, оставил после себя. В каждом поколении есть пена, которая сходит и практически не вспоминается. Я не могу сейчас точно сказать, кто будет символом нынешней эпохи, но я знаю, что претендентов огромное количество и это прекрасно.

Ю.Г.: В нашем диалоге я вас просил прочесть что-нибудь из раннего творчества. Сейчас же прошу из последнего.

С.И.: Если читать самое последние, то я его ещё не публиковал. И, по условиям одного конкурса, не могу, поэтому прочту предпоследний текст, который является верлибром. Вообще к верлибру у меня очень серьёзное отношение. Одним из моих литературных "дедушек" (учитель моего учителя) был Геннадий Алексеев, который вообще определил историю развития русского верлибра. И в один момент мне стало интересно, как сделать что-то на отрицание. То есть, весь текст должен быть построен на уничтожении этого текста. И где-то три года я думал об этом, а потом текст пришёл сам.

Первое слово в стихотворении
оказалось непроизносимо,
начал со второго.

Второе выглядело
сладеньким,
пгишлось пгистгелить.

Третье не прошло семейную цензуру:
никто не отделяет
автора от лирического героя,
и если имя в посвящении отличается
от имени жены поэта –
напрашиваются выводы.

Четвёртым стояло слово «Всё».
Хармс завершал им свои тексты.
Хармса
вычеркнул.

Я регулярно слышу, что верлибр - это не поэзия, верлибр не музыкален. Но как я уже повторял, верлибр – это сложная структура, для меня эта структура видна, существует и ощутима. И те верлибры, которые я иногда себе позволяю, они для меня являются поэзией.

Ю.Г.: Спасибо, со смыслом. Теперь вопрос, интересующий конкретно меня. Я помимо поэзии занимаюсь экологией. Согласны ли вы, что за этим направлением будущее, что это наше всё?

С.И.: Хороший вопрос. Я считаю, что экология это просто нормально. Я много лет занимаюсь туризмом и регулярная проблема во всех походах это куда девать следы человека. Несколько раз мы устраивали акции. Просто шли по берегу реки и гасили костры, убирали мусор. То бишь, мы брали грузовой катамаран и собирали огромное количество мусора, оставленного людьми. Экологическое воспитание, экологическое мышление – оно нормально, естественно и должно задаваться ещё в школе. Просто внимательное и бережное отношение к миру. Город избаловал человека. Всё-таки, чем меньше мы оставляем после себя следов, тем лучше. Но надо понимать, что мы не всегда понимаем законы природы. То есть, некоторые вещи, которые человек истерически проповедует, могут с природой быть несовместимы.

Ю.Г.: И последний вопрос. Как вы относитесь к вашему родному городу Екатеринбургу?

С.И.: Екатеринбург мне очень долго не нравился. Я мечтал из него сбежать и думал, что мне это практически удалось. Но как-то я встретил девушку в Перми, которая оказалась фанаткой Екатеринбурга. И пока я гулял с ней по Екатеринбургу, я постепенно его полюбил. Когда мы с ней расстались, мне было очень тяжело здесь оставаться, потому что весь город был пропитан ею. И я стал искать особые места, где она не бывала. И вот это двоичное исследование Екатеринбурга, - сначала показать всё самое любимое, а потом найти кусочек и для себя, - это сроднило меня с городом. И если чётко говорить кто я, то я - екатеринбургский поэт, я человек связанный с этим городом, этой землёй.

Ю.Г.: Огромное спасибо за интервью, Сергей!

С.И.: Всегда пожалуйста.

КОМИКС